Горе пронизывает здесь каждый кадр: молчание взрослых, потерявших детей, дети, хватающиеся за мелочи из прошлой жизни, которые могли бы вернуть мир в стабильное состояние, стена, где приклеены фото и записки, стадион с телами погибших. Камера схватывает детали.

В картине мало звуков, больше тишины и молчания. С этим молчанием фильм-катастрофа переходит в драму с элементом поэтической фантазии. Это, пожалуй, очень личное кино, кино про людей, чей мир внезапно рухнул, но еще и про сострадание, помощь и неравнодушие. И что удивительное, режиссер ухитряется не пользоваться классическими слезовыжимательными приемами, как это было в "Землетрясении".

Главным недостатком фильма является отсутствие целостности. Слишком внезапно фильм мигрирует в притчу, слишком внезапно камера бросает одного персонажа, чтобы перейти к другому, не хватает тонкости связать события в одну линию.

В итоге это вполне классическое кино не без огрехов, но с интересной подачей материала через намеренную отстраненность.